Литва

Фальсификация диагноза «параноидальная шизофрения» стала отправной точкой разрушения жизни. Родители приняли решение поместить в психиатрическую больницу, и после выписки состояние оказалось гораздо хуже, чем до этого. Раньше такого не было. Начались сильнейшие мучения: акатизия – невыносимая двигательная тревога, полное нарушение сна, неспособность осмысленно воспринимать текст.

Однажды матери Елена приказала постирать бельё. Мама в этот момент сидела за столом и что-то писала в тетради. Мать стала ругаться. Внезапно, пострадавшая схватила эту тетрадь и спрятала её под кухонный стол. Мать закричала, требуя вернуть записки. Отец побежал вызывать скорую. 

В квартиру ворвались мужчины в белых халатах – не спрашивая ни слова, без объяснений принялись за работу. В этот момент пострадавшая сидела в кресле перед телевизором. Один из санитаров, применив жёсткий борцовский захват, схватил её за шею сзади. Без слов, без вопросов, без права на сопротивление. Утащили в машину скорой помощи.

Психиатр по имени Eugene не проводила обследования, не беседовала с пленницей. Зато сразу заступив на работу, начала назначать колоть «тридцать уколов» и травить жидким нейролептиком. Ни один врач так и не счёл нужным поговорить с ней – обсуждали лишь с матерью. Решение по установлению диагноза - ярлык шизофрения ранее детским врачем психиатром - был вынесен без права на голос.

Психиатр Евгения утром вышла на работу. К этому моменту пострадавшую уже успели уколоть, затащить в палату для буйных, насильно раздеть и переодеть в белую больничную рубашку. Впервые врач Евгения увидела её именно там — в карцере, куда пришла вместе с медсестрой, чтобы ввести препарат насильно.

 Позже, на комиссии по установлению инвалидности, Евгения вдруг закричала на ответ Елены, был вопрос мужика комиссии за что положили, психиатр Евгения обвиняла пациентку в избиении матери. После этого её обратно отвели во второе женское отделение, где поставили новый укол — модитен депо.

Елена из Литвы, родившаяся 5 января 1984 года, никогда не слышала голосов в голове, не видела галлюцинаций, не испытывала ухода от реальности в вымышленный мир. Она всегда ясно воспринимала реальность. Но ей поставили диагноз «параноидальная шизофрения».

Елена увлекалась компьютерными играми и не задумывалась о серьёзных вещах. У неё не было бредовых идей, голосов в голове, галлюцинаций.

Она не представляла, что однажды окажется в ловушке системы, где ярлык «шизофрения» значит больше, чем быть свободным человеком.

Её судьба была решена ещё до того, как за ней приехала скорая помощь. В системе она значилась как «больная шизофренией» — а значит, автоматически опасная. Никто не разбирался, в каком она состоянии на самом деле. Её не слушали, не спрашивали, не пытались понять. Просто схватили и увезли. Потому что так написано в бумагах.

После выписки Елена вышла оттуда другим человеком. Разрушенной. Она больше не могла понимать написанный текст — слова теряли смысл. Картинки на экране телевизора сливались в хаос. Полгода бесконечного мучения: тело изнывало от невыносимого двигательного беспокойства. Сразу после выписки - Ноги болели при каждом шаге, сон исчез, сознание застлало серым туманом. Мир исказился, стал чужим, далёким, будто сквозь мутное стекло.

И всё это — не из-за болезни, а из-за системы, которая однажды решила: Елену надо уничтожить. На видео на youtube можно найти замок ее предков. Гогенцоллерны.

Мать жаждала, чтобы прокололи все 30 уколов. Когда дочь сбежала из палаты для буйных, спасаясь от обязательных инъекций, мать обрушилась с упрёками на психиатров второго женского отделения. В благодарность за “наколку” психиатру Eugene вручила бутылку шампанского.

 То, что тело выворачивало, язык деревенел, а после уколов наступала кома — для них было пустяком, “ерундой, которая пройдёт, как насморк”. Главное ведь — “лечение”, а не то, что после закалывания человек уже не сможет ясно различать окружающий мир.

Jelena Gric 1984 5 января Литва.

Текст напечатан совместно с не человеком.