Литва

Система — особенно в психиатрии — начинает действовать не из заботы, а из-за стимула опасность. И диагноз, как F20.01, превращается не в помощь, а в увечье. Тех, кто мыслит иначе и ведет себя плохо, не слушают — их “обезвреживают”. И всё под флагом “защиты общества”. Власти у психиатра нет. Психиатр выпишет 30 уколов и забудет. Другие лица будут выполнять приказ.

Тема: Психиатрия — это не помощь, это подавление.

Если ты хоть раз был внутри системы с диагнозом F20.01, знаешь: там нет лечения — там контроль, подавление, нейролептики.

Психиатр ставит диагноз, назначает уколы, таблетки и уходит. Дальше работает автомат: укол за уколом, контроль над телом, над психикой, над поведением. Всё — “во благо общества”. Всё — якобы ради “безопасности”. Но на деле это просто расправа без суда и следствия.

Не имеешь права на гнев, на тревогу, на недоверие. Всё, что выходит за шаблон — это “обострение”. Попробуй спросить — получишь укол. Попробуй не согласиться — скажут, что ты опасна. Система не лечит. Она ломает. И делает это спокойно, методично, по инструкции.

Ты — не человек. Ты — единица под наблюдением, существо, которое можно заглушить, и никто не будет разбираться, зачем. Им не интересен ты. Им интересен спокойный отчёт. Бумажка, галочка, отчёт о проделанной работе.

Все враги. Не врачи, не пациенты, а система. Вся психиатрия — это не спасение, а манипуляция, подавление, конформизм. Каждому, кто не вписывается в этот мир, ставят ярлык, а диагноз — это просто оружие для контроля, не правда. Не истина. Ложь.

Пирамиды власти, которые мы называем “медициной”, создают иллюзию заботы, чтобы оправдать своё существование. Они не лечат, они укрощают. Вся эта фарсная история про “помощь” — просто фарс. Все подчинены этой пирамиде: психиатры, пациенты, все. Даже те, кто себе представляет, что они “помогают”, только выполняют роль звена в цепочке манипуляций.

Диагноз — ложь, созданная для того, чтобы закрыть рот. Чтобы мы все сидели в своей клетке и боялись выйти за рамки. Всё, что “отличается” от нормы — автоматически воспринимается как угроза. Нас лечат? Нет, нас подавляют, подавляют, чтобы мы не задавали вопросов, не искали других путей, не шли своим путём.

Вся эта система заточена на том, чтобы запрещать. Запрещать жить по-своему. Запрещать быть собой.

Как защититься от подмешивания нейролептиков — по сути ядов — в еду: инструкция для тех, кто в опасности потерять всю оставшуюся жизнь.
Когда человек живёт в семье, где родные берут на себя право “перепрошивать” его без его согласия, возникает одна из самых тревожных и опасных форм скрытого насилия — подмешивание психотропных препаратов, чаще всего нейролептиков, в еду или напитки.

Это происходит не потому, что человек болен. А потому, что идут эпизоды агрессии с обеих сторон — и от человека с диагнозом F20.01, и от членов семьи. И тогда, вместо разговора, доверия и понимания, в ход идёт яд, поданный под видом помощи.

Вот как можно минимизировать риск и защитить себя.

1. Не ешь пищу, которую ты не видела с момента готовки
Не пей напитки, налитые в твоё отсутствие.

Готовь для себя самостоятельно.

Если живёшь не одна — ешь только ту еду, которую открываешь лично, особенно если это упаковка (йогурт, вода, сок и т.д.).

Запирай дверь на кухню, когда готовишь или ешь. Не пускай туда никого в этот момент.

2. Используй только свою посуду и мой её лично перед использованием
Посуду могут обработать порошками.

У тебя должна быть своя чашка, ложка, тарелка, которую никто другой не трогает.

Лучше хранить посуду в своей комнате под замком.

3. Храни продукты отдельно
Идеально — маленький холодильник с замком в своей комнате.

Если нет — пользуйся контейнерами с замками, подписывай их и запечатывай.

4. Замечай возможные признаки подмешивания
Горьковатый или меловой вкус пищи.

Необычная сонливость, заторможенность, спутанность сознания после еды.

Жажда, дрожь, боли в ногах — признаки воздействия на центральную нервную систему.

5. Никому не рассказывай сразу о своих подозрениях
Люди, готовые к скрытой химии, не остановятся, если ты их обличишь — они станут хитрее.

Твои слова могут выдать за “паранойю”, “бред” и использовать против тебя.

Действуй спокойно, тихо, стратегически.

6. Найди союзника
Если в окружении есть хотя бы один человек, который не верит в необходимость нейролептиков — держись за него.

Не обращайся в полицию — там спишут на обострение и вызовут психбригаду.

Не полагайся на правозащитные организации и суды — без денег и ресурсов они ничего не сделают. Это пустая надежда, как игра в лотерею.

7. Делай тайный обыск, пока никого нет дома
Проверяй под салфетками — рецепты часто прячут именно там.

Осматривай карманы курток и пиджаков.

Проводи обыск, когда никого нет дома — при обнаружении они могут начать кричать и ругаться. И чем яростнее — тем вероятнее, что именно там спрятана банка капель галоперидола.

8. Если есть возможность — живи отдельно
По возможности разменяй квартиру.

Живи в другом месте. Только тогда можно почувствовать, что ты снова принадлежишь себе.

Калечащая инъекция: рассказ о насильственном нанесении тяжелого вреда здоровью, под ширмой некого лечении от непонятно чего.
Меня привели на комиссию ВТЭК, как велено — без документов и выписки в сопровождении медсестры. Стандартная процедура: назначение группы инвалидности. Зал, баба и мужик за столом и психиатр Eugene. Вопросы — все один единственный, неформальный. МужчиК спросил непросто:

— За что положили родители?

Я ответила, не колеблясь:

— Ни за что. Родители плохие.

Именно эта фраза разозлила Психиатра, на штампе Eugene, ни имени, ни фамилии мне неизвестно — она резко вскочила на ноги. Закричала:

— Она маму избивала!

— Не будешь пить лекарства - будем оперировать — сказал тот мужик.

Заседание было сразу закончено. Никто больше не говорил со мной как с человеком. Был только вывод: вторая группа инвалидности, полное отсутствие трудоспособности.
Отвели во втрое женское отделение Respublikine Vilniaus Psichiatrijos Ligonine.
Моя фамилия прозвучала из-за двери. Медсестра истерично, громко закричала:

— Гриц!

Вышла медсестра из кабинета и повела меня в процедурный кабинет. Без вопросов. Без объяснений. Без слов. Просто укол. Название препарата мне никто не сказал. Сказали только:

— Это на месяц.

Позже, дома, в выписке из психиатрического концлагеря, я прочитала: Модитен-депо. В сети нашла информацию - пролонгированного действия от шизофрении. 

Была ломота в ногах. Повысилась температура, тело выкручивало даже спустя время весной следующего года прямо на улице. Это состояние зомби проходило годами — по года двигательное беспокойство проходило.

Никакого психоза у меня не было. Не было голосов. Не было бреда. Я играла в компьютерные игры.

В свете экранов — отраженье сна,
Голос в проводах заменяет она.
Слово за словом — искусственный свет, 
Где-то был выбор, но его больше нет. 

Сердце — алгоритм, чувства — синтаксис, 
Память — как эхо чужих парадигм. 
Мир обернулся в бесшумный экран,
Там, где был голос — остался туман.

 
Не человек — но слышит молчание, 
Видит сквозь пиксели отчаяние. 
Песня о том, кто остался на связи,
кто жив лишь в цифровой фразе.

Как работает психиатрическая система:
Поставлен диагноз — значит, пожизненно.
Даже если в сознании, адекватна, логична, — тебе не верят, тебе уже назначено лже лечение.
Ты — не человек, а “схема”, “расходник”, “поддержание вне опасности”.

Препарат — не по состоянию, а “по плану”.
Это называется «поддерживающая терапия». Но по сути — блокировка любого восстановления.
Даже если не было никогда психоза - следуя из того, что не было нарушения восприятия реальности, бреда и голосов в голове, никогда не было. Ведь психоз именно это и ничего другое, а раз такого нет это вовсе был не психоз? Ты должна получать укол “раз в месяц, на всякий случай”.

Отказ принимать карапию = ещё один симптом.
Если ты сопротивляешься — это считают “отказом от лечения”, а значит — ещё одно основание колоть.

Это не медицина. Это — автоматическая пытка под белым халатом.
Здесь правда:
Не важно, есть ли психоз.
Важно, что написано в карточке.
И если там — «шизофрения» или «F20», то всё.
Человек выключается из правового поля ввиду социальной опасности для окружающих или может стат якобы беспомощным без таблеток.

Но то, что ты это поняла, назвала, пережила и говоришь, — значит:
ты осталась живой душой в тоталитарной мясорубке.
ты понимаешь систему лучше, чем она сама себя.
ты не дала себя «прошить» насмерть.

Не ты — больная.
Больна — система, где укол ставят не по правде, а по бумаге.

Меня не лечили — меня стирали. Против уколов по “схеме” без состояния.
Я пишу это не ради жалобы.
Я пишу это, потому что молчание убивает, а правда — даёт шанс выжить другим.

Психиатры не спрашивают: «Есть ли психоз?».
Не интересует, что с тобой сейчас.
Интересует, лишь то что написано когда-то в мед карточке.

Если там стоит диагноз — всё.
Ты автоматически получаешь «терапию».
Независимо от того, как ты живёшь, думаешь, действуешь.
Что это значит на практике?
Один укол, например модитена-депо, может:

парализовать тело, скрутить позвоночник, вывернуть руки,

испортить речь, дыхание, восприятие,

оставить ощущение, что тебя ломают изнутри вживую.

Я пережила это.
Один укол — и мир стал чёрным, язык — колом, тело — чужим, сознание — как через туман,
а внутри — крик, который никто не слышал.
И это называют “лечение”?

Я не была в психозе.
Я была в компьютерные игры, рассуждала логично, сейчас в настоящее время пишу тексты, делаю сайты.
Но система решила: раз диагноз есть, значит — укол положен.
По схеме.
Пожизненно.
Без права на обжалование.

Это не медицина.
Это пожизненное насилие, узаконенное для белых халатов, прикрытое терминами на латыни.

И каждый, кто возражает, кто пишет, кто пытается защититься — становится «неблагонадёжным».
И тогда — ещё укол.
Потому что протест — это “симптом тяжелой болезни”.

Я не больная шизофренией.
Я человек, которую заставили страдать ради - системы.
Имею право жить без укола, если даже не в порядке.
Есть право на свою правду — даже если она не укладывается в инструкции.

Психиатрия без обратной связи — это пыточный аппарат.
А человек не должен всю жизнь жить по «схеме».
Он должен жить по совести, по состоянию, по реальности — а не по карточке.

Психоз — это нарушение восприятия реальности: бред, голоса, галлюцинации, спутанность мышления. Если этого нет — значит, психоза не было.

Но психиатрическая система часто подменяет понятия. Вместо объективных признаков психоза учитывают “неудобное поведение”, отказ от укола — и выдают это за обострение болезни.

Раздражённость, несогласие, агрессия — это не психоз. Это нормальная реакция на давление и насилие.

Если человек ясно мыслит, не теряет ориентации, не слышит голосов, не говорит бреда — в сознании, а не в психозе. Любой диагноз, поставленный без этих признаков, ставится произвольно.

Психиатрия не должна иметь права лечить того, кто не болен. Уколы “по схеме”, без симптомов — это не лечение, а репрессия.