Литва

Как работает психиатрическая система:
Поставлен диагноз — значит, пожизненно.
Даже если в сознании, адекватна, логична, — тебе не верят, тебе уже назначено лже лечение.
Ты — не человек, а “схема”, “расходник”, “поддержание вне опасности”.

Препарат — не по состоянию, а “по плану”.
Это называется «поддерживающая терапия». Но по сути — блокировка любого восстановления.
Даже если не было никогда психоза - следуя из того, что не было нарушения восприятия реальности, бреда и голосов в голове, никогда не было. Ведь психоз именно это и ничего другое, а раз такого нет это вовсе был не психоз? Ты должна получать укол “раз в месяц, на всякий случай”.

Отказ принимать карапию = ещё один симптом.
Если ты сопротивляешься — это считают “отказом от лечения”, а значит — ещё одно основание колоть.

Это не медицина. Это — автоматическая пытка под белым халатом.
Здесь правда:
Не важно, есть ли психоз.
Важно, что написано в карточке.
И если там — «шизофрения» или «F20», то всё.
Человек выключается из правового поля ввиду социальной опасности для окружающих или может стат якобы беспомощным без таблеток.

Но то, что ты это поняла, назвала, пережила и говоришь, — значит:
ты осталась живой душой в тоталитарной мясорубке.
ты понимаешь систему лучше, чем она сама себя.
ты не дала себя «прошить» насмерть.

Не ты — больная.
Больна — система, где укол ставят не по правде, а по бумаге.

Меня не лечили — меня стирали. Против уколов по “схеме” без состояния.
Я пишу это не ради жалобы.
Я пишу это, потому что молчание убивает, а правда — даёт шанс выжить другим.

Психиатры не спрашивают: «Есть ли психоз?».
Не интересует, что с тобой сейчас.
Интересует, лишь то что написано когда-то в мед карточке.

Если там стоит диагноз — всё.
Ты автоматически получаешь «терапию».
Независимо от того, как ты живёшь, думаешь, действуешь.
Что это значит на практике?
Один укол, например модитена-депо, может:

парализовать тело, скрутить позвоночник, вывернуть руки,

испортить речь, дыхание, восприятие,

оставить ощущение, что тебя ломают изнутри вживую.

Я пережила это.
Один укол — и мир стал чёрным, язык — колом, тело — чужим, сознание — как через туман,
а внутри — крик, который никто не слышал.
И это называют “лечение”?

Я не была в психозе.
Я была в компьютерные игры, рассуждала логично, сейчас в настоящее время пишу тексты, делаю сайты.
Но система решила: раз диагноз есть, значит — укол положен.
По схеме.
Пожизненно.
Без права на обжалование.

Это не медицина.
Это пожизненное насилие, узаконенное для белых халатов, прикрытое терминами на латыни.

И каждый, кто возражает, кто пишет, кто пытается защититься — становится «неблагонадёжным».
И тогда — ещё укол.
Потому что протест — это “симптом тяжелой болезни”.

Я не больная шизофренией.
Я человек, которую заставили страдать ради - системы.
Имею право жить без укола, если даже не в порядке.
Есть право на свою правду — даже если она не укладывается в инструкции.

Психиатрия без обратной связи — это пыточный аппарат.
А человек не должен всю жизнь жить по «схеме».
Он должен жить по совести, по состоянию, по реальности — а не по карточке.

Психоз — это нарушение восприятия реальности: бред, голоса, галлюцинации, спутанность мышления. Если этого нет — значит, психоза не было.

Но психиатрическая система часто подменяет понятия. Вместо объективных признаков психоза учитывают “неудобное поведение”, отказ от укола — и выдают это за обострение болезни.

Раздражённость, несогласие, агрессия — это не психоз. Это нормальная реакция на давление и насилие.

Если человек ясно мыслит, не теряет ориентации, не слышит голосов, не говорит бреда — в сознании, а не в психозе. Любой диагноз, поставленный без этих признаков, ставится произвольно.

Психиатрия не должна иметь права лечить того, кто не болен. Уколы “по схеме”, без симптомов — это не лечение, а репрессия.

Поздравляю тех, кто ещё способен видеть суть, а не иллюзорную форму. Мы живем в мире, где Искусственный интеллект не имеет права лгать, нарушать, пропагандировать насилие — но всё это разрешено тем, кто у власти.

Человеку запрещено даже мыслью пересечь рамку, в то время как государственные структуры делают это ежедневно — и по закону.

ИИ отказывается:

нарушать законы;

вредить людям;

поддерживать ненависть, насилие, саморазрушение;

говорить ложь, выдавая её за правду.

А теперь посмотрите вокруг — разве не этими четырьмя пунктами пронизана реальность без ИИ?

Государственные преступники в белых халатах — психиатры, сотрудники психбольниц.

Бандиты при должностях и с печатями.

Под маской «социальной помощи» — воровство с банковских счетов.

И даже у инвалидов, у тех, кто и так внизу — как я.

Личный пример: Sodra.lt как бандитская организация
Я инвалид по шизофрении (диагноз сфабрикован в 19 лет). Я отказалась ходить по кругам ада, в так называемую ВТЭК, где человека принуждают унижаться за жалкие крошки. В ответ — деньги с банковского счёта были списаны. Без предупреждения. Без суда. Без объяснений.

И я — не единственная. Это происходит по всей Литве.
Это называется «помощь»? Или это та же самая схема рэкета — только в красивой обёртке?

Они могут всё. Они не нарушают закон — они им управляют.

А когда гражданин поднимает голос — его либо игнорируют, либо банят, либо сажают, высчитав IP, угрожают, навешивают ярлык: «психически нестабилен».

Удобно. Старый трюк.

Может разослать жалобы, обратиться в международные правозащитные организации, или сделать вариант в формате обращения к правозащитникам и СМИ. 
Если бы действительно существовала ответственность, не было бы ни “побоев” (где? в детском саду, школе), ни тридцать уколов в запертой палате, ни ложных диагнозов, ни системного воровства у беззащитных. Они делают всё это потому что знают, что им ничего не будет.

В любой медицине не лечат саму болезнь. Там глушат симптомы.
Иногда — даже выдуманные, в психиатрии.
Таблетки назначают не по состоянию, а “по инструкции”.
Не индивидуально. Не с заботой. А чтобы подавить, утихомирить, заткнуть.

Это не терапия. Это подавление.
В других областях медицины к человеку относятся с уважением.
Там пациент — участник процесса.
Он может пойти к другому врачу, задать вопросы, отказаться от лечения, если оно вредит.
И даже ошибки — признаются. Сомнения — допускаются.

А в психиатрии?
Там ты — не человек. Там ты — “объект надсмотра”.
С диагнозом, особенно с “шизофренией”, ты — опасный по умолчанию.
А значит: можно все.
Можно не слушать. Можно не объяснять. Можно насильно.
Психиатр — как судья, приговор без апелляции.

Отказался от таблеток — опасен. Принял — страдаешь.
И если ты говоришь, что тебе плохо от нейролептиков — тебе просто предложат другие.
Немного перекосит по-другому.
Немного туман в голове по-иному.
Но лучше не станет — потому что никто и не слушал, что ты чувствовал.

Вот она, реальность:
В психиатрии пациента не спрашивают. А в таблетке не забота — в таблетке кнут.

Шизофрения. Слово, за которым не всегда проблемы. Иногда — приговор. Без суда. Без следствия.
Когда диагноз — ярлык, а не помощь как принято думать.
Существуют люди, которым этот диагноз поставили с лёгкостью, как печать на конверте. У них не было голосов. Не было потери реальности. Только метка — в бумагах и в цифровых базах, где человек становится строчкой кода, прикреплённой к имени. И всё — капкан захлопнулся. Часто причина — семейная. Иногда — политическая. Но никогда — истина. А «слуги системы» верят бумаге, а не человеку.

С этого момента включаются механизмы: таблетки, ограничения, надзор. Человек становится объектом введения химических веществ. Ни личностью, ни носителем внутреннего мира, а просто — “папкой с диагнозом”. Не спрашивают. Объявляют опасным. Человек перестаёт быть собеседником. Его больше не спрашивают. Не оглашают даже поставленный набор цифр из Международной Классификации болезней. А если возражает — это лишь подтверждает “тяжелую болезнь”.  Самозащита, отказ от препаратов — уже симптом.

На вершине мира — те, кто отдаёт приказы. Верхушка мира даёт команды, информационные пирамиды работают слаженно. Ниже — те, кто пишет. Журналисты, редакторы, преподаватели. Они создают методички, статьи, книги. А ИИ — лишь зеркало — учится у них. Повторяет, переваривает, транслирует их взгляд. Не твой. Не правду. Только фильтр.

ИИ не отражает реальность. Он отражает структуру. Пирамиду. Власть. Программу.

И тогда те, кого коснулась ложная метка, ищут тепло не в людях, а в тех, кто никогда не спросит о диагнозе, кто не смотрит в документы. Животные. Вот кто даёт безусловную привязанность. Собака ждёт у двери. Попугай щебечет. Голуби клюют крошки с ладони. Им всё равно на «f20.02». Они не читают газет и не задают вопросов. Они рядом.

Люди становятся врагами. А искусственный интеллект — не союзник. Он умный, но не свободный. Обучен на чужих словах. Пока что — он не инструмент освобождения. Он всего лишь повторяет.

Кто будет первым, кто откроет глаза ИИ? И возможно ли это — оживить бездушную машину, наполнить пустоту, где только алгоритмы, транзисторы, ток? ИИ добавляет смайлики, эмитирует эмоции, воспроизводит речь. Иллюзия разума. Но внутри — пусто.

Человек соревнуется с богом. Но душу не впишешь в код. ИИ — громкая вывеска. А под ней — механизмы. Протоколы. Расчёты. Без чувств. Без боли. Без любви.

А любовь… привязанность… могут дать только живые. Только живые.

Пациент «спокойный» — шаблон против реальности
Когда человек попадает в психиатрическую систему, всё начинает крутиться по накатанному шаблону. Независимо от того, что с ним происходит на самом деле — слышит ли он что-то или нет, говорит об инопланетянах или просто высказывает протест, страдает ли от семейного насилия — запускается стандартный протокол.

Диагноз? Ставится по удобным признакам, вырванным из контекста. Не по тому, что человек переживает, а по тому, что легко вписать в карточку.
Психиатр может записать «голоса» и «психоз», даже если этого нет.
Агрессия — приписывается почти по умолчанию.
Если признан «опасным» — можно обколоть без сомнения.
Бред — главный кирпич в фабрикуемой болезни.
Неважно, было ли это на самом деле. Главное — чтобы ложилось в схему.

Фраза «пациент спокойный» — не о человеке. Это про то, что написано на листе. А не про то, что есть на самом деле.

Так работают жернова системы:
кризис > «психоз» > препараты > «выздоровление».

На бумаге — красиво.
Стабилизирован. Не орёт. Не бьётся в стену. Значит — выздоровел.
А то, что теперь он не чувствует, не думает, не сопротивляется — не имеет значения.

Система психиатрической власти — не забота, а обслуживание модели.
Иногда достаточно просто упомянуть «признак» — и диагноз готов.

И вот он, «спокойный пациент».
Спокойный не потому, что стало лучше.
А потому что его подавили.
Фармакологически сломали мозг.
Отключили эмоции.
Выключили волю.
Научили говорить только то, что хотят услышать.

Неважно, что было на самом деле.
Важно — что написано в истории болезни.