Литва

“Это для вашего же блага”, — говорят они. И ты уже не знаешь, где кончается забота и начинается прессование.

Сказки психиатрии красиво оформлены: забота, помощь, здоровье. Но за мягкими словами часто скрывается железная дверь, за которой решают, кто ты есть — без твоего участия. Всё упаковано в белый: халаты, лампы, кабинеты. Только белизна эта — не про чистоту, а про стерильность от чувств, от различий, от живого.

Сказка первая — «психическое здоровье». Это не про благополучие. Это про удобство. Система — как сапожник, а ты — нога, которую подрезают под колодку. «Стабильность» — это не радость, а химическое равновесие без права на протест.

Сказка вторая — «диагноз». На бумаге — слова. В жизни — решётки. «Психоз», «расстройство», «девиация» — не для понимания, а для повода заколоть. После инъекций ты уже не человек, а корнеплод. Файл. Потенциальная угроза.

Сказка третья — «лечение». Препараты, от которых замирают эмоции. Уколы, которыми заставляют мучиться. Таблетки, которыми расстреливают. Электрошок, про который не говорят вслух. Всё ради того, чтобы ты не тревожил, превращение в функцию.

Но есть и другая сторона — не сказка, а правда.

Правда в том, что многие страдания — это не болезнь, а реакция на насилие или проблемы общества. На одиночество, на подавление, на отчуждение. На ложь, в которой приходится жить. И если человек кричит — может, это не симптом, а сигнал.

Не все, кто страдает, больны.
Не все, кто нарушает тишину, опасны.
И не все, кто надевает белое, несут свет.

Против сказок психиатрии: за правду, свободу и уважение.
Когда человеку навешивают номер «F20.01» — он не получает помощи. Он получает клеймо. Это не диагноз в гуманном смысле. Это код, штамп, под которым скрываются разрушенные судьбы, страх, изоляция и химическое подчинение. В мире, где медицина должна исцелять, существует направление, которое чаще подавляет, чем лечит.

Параноидная шизофрения — звучит пугающе. Именно так и надо, чтобы звучало: чтобы люди боялись. Бо?льшая часть населения не заглядывает в МКБ-10, не изучает научные споры, не отличает симптом от ярлыка. Им достаточно слышать: «он опасен, он болен, он не в себе». И всё — социальный приговор подписан.

Что происходит дальше? Вместо уважительного разговора — медсестра с уколом. Вместо помощи — модитен-депо, галоперидол или другой нейролептик. Эти вещества не «вылечивают» — они убирают из человека то, что неудобно. Тревогу. Страх. Вопросы. Мечты. Эмоции. Даже боль. Всё становится… ровным. И невыносимо пустым.

Ты превращаешься в инструмент. Удобный. Беспокойный от акатизии - постоянное, невыносимое двигательное беспокойство. Управляемый. И без права выйти из этого режима.

Никто не спрашивает, какие травмы пережил человек. Никто не разбирается в мотивах поведения. Никто не задаётся вопросом: «А может, он говорит о чём-то важном, просто на другом языке?»

Зато появляются страшилки в СМИ: очередной «шизофреник» напал, кого-то ранил. Но часто замалчивается, что многие такие действия совершаются не вопреки, а на фоне терапии. Под действием препаратов, вызывающих кататонию, агрессию или дезориентацию.

Мы не отрицаем, что бывают сумасшедшие, без мозгов. Но психиатрия не должна быть фабрикой покалеченных судеб, системой химической пытки и медицины контроля. Её задача в заоблачном пространстве — слышать. Понимать. Сопровождать. Не подавлять.

Время развеивать мифы. Время прекратить повторять сказки о «вечно больных». Время вернуть голос тем, кто был его лишён.