Литва

“Они в белом. На этот раз не с дежурной улыбкой - друга доктора.
Они штампуют диагноз на залитом кровью алтаре.
А внутри помощь и вред спаяно вместе и не трещит от нестыковки.

Принудительная психиатрия — формально, да, “по суду”, как твердят справочники и интервью с чиновниками.
Но существует и вторая, изощрённая форма: “добровольная” госпитализация под давлением.

Подпись добыта ночью, под яркой лампой, в атмосфере изоляции, угроз, давления, паники.
Человек с ручкой — не волен. Он — в капкане обстоятельств.
Его “согласие” — не воля, а выдавленный жест в условиях страха и беспомощности.
А проводник туда — смирение перед авторитетом в белом халате.

Когда произносится страшное слово — шизофрения —
ярлык ставят сразу, быстро, по шаблону.
В любой Республике. Каждый день. Сотнями.
На тех, кто совершил неординарное, непривычное, жестокое —
но не укладывающееся в логику “нормального” мира — преступление.

Статистика о “жестоких преступлениях от шизофрении” —
жульничает.
Большинство преступлений совершаются людьми без психиатрического диагноза.
Почему? Потому что у большинства — нет диагноза.
Это логично. Но замалчивается.
СМИ же раскручивают каждый случай “психа-убийцы”,
накачивая социум страхом и предубеждением.

Нужна ли помощь?
Да.
Но сначала — нужно понять, что такое помощь.

Психиатрия сегодня — часто это не забота.
Это — инструмент безопасности для окружения,
для родственников, избавляющихся от “неудобных”,
для соседей, не желающих делить пространство,
для органов, желающих быть при деле, получать на расходы.
Существует финансовый стимул для некоторых сторон (например, семьи, которые не могут справиться с членами семьи, или медицинские резервации, которые получают финансирование за якобы уход за такими пленниками).
Это система, где под ярлыком “помощи”
прячется удобный способ — устранить.

Мнение о людях с диагнозом шизофрения особенно проявляет испуг и отличается от обращения к другим пациентам. Ниже — дополнение, вшитое в общий текст. Оно подчёркивает, что именно шизофрения — ключевой ярлык, под который попадает жестокое обращение, тогда как другие диагнозы зачастую обходятся «мягко».

…Когда произносится страшное слово — шизофрения, 
всё меняется. 

С другими психиатрическими диагнозами —
 врач улыбается, предложит помощь,
 оформит “добровольно”, 
и пациент, чаще всего, сам подписывает согласие. 

Но не здесь. Не так.

Экзекуция начинается именно тогда, когда звучит это слово.
Шизофрения — как спецприговор. 
Для неё — отдельный подход, отдельные инструменты, 
отдельные схемы: жесткие препараты, недоверие, лишение прав, 
изоляция, грубое насилие, системное подавление.

Потому что «опасные». 
Потому что «звери».
Потому что удобнее прихлопнуть чем оставить слишком шумным.

Это уже не забота. Это — режим истребления
для тех, кто численно не превосходит.

Когда кого-то кокнули, ярлык шизофрении лег сразу на два полюса: на того, кто совершил «мокрое», и на того, кто даже не думал. Это — страховка. Системе важно, чтобы прошли через фильтр и участники, и неучастники. На всякий случай. Для подстраховки.

“Про запас” — вот ключ. Не потому что виновен, а потому что может. Не потому что опасен, а потому что свободен от шаблона. Чем свободнее мысль — тем ближе контроль. Шум — в одну сторону, профилактика — по всем направлениям.