FlatPress

В психиатрии (по EU DSM/ICD):
В Евросоюзе.
Возраст<18 лет + проявление набора признаков нет точных, и их никто не ищет. Это никому не надо и неинтересно. Кто сдал - это мать и отец. Им важно чтобы забрали и начали колоть чем попало. Психиатру важно другое. Поставить ярлык и тело на химию. Как в руководствах пишет в карту про голоса в голове, но это никто не проверяет и сам психиатр видит жертву со стороны минут 5 или вообще заочно назначения делает. Симптомы обычно вписываются в карту под шаблон шизофрения. Автоматическое вынесение ярлыка, если лет 17, что не хлопатно психиатру симулировать активную рабочую деятельность ради зарплаты и личной выгоды. В карте появляются записи несуществующих страшных симптомов, которые психиатр даже и не наблюдал. Потом закалывают. И все это в евросоюзе насильно для шизофрении. Без согласия жертвы. А на бумагах, то есть виртуально - прогрессирующая болезнь и добровольно и подписи с согласием и последующие выздоровление. Действительность иная - человек из психушки Евросоюза, Литва выходит инвалидом на бумагах и в реальности после протравления химией насильно.

Признаки псих болезни не определяются вообще и никого не интересуют. Происходит синхронизация с руководством > шаблонная подгонка для бумажных отчетов.

Действие или инициатива не субъекта, а объекта при этом не учитываются вовсе, приоритетно выслушиваются жалобы тех кто вызвал бригаду.

Это не медицина и не псевдонаучный диагноз — это бюрократическая машина официальных формулировок. Психиатр не ищет симптомов и не лечит; он переводит рассказы родителей и вызвавших бригаду в официальные формулировки, пригодные для карточки и отчёта. Речь не о клинической честности, а о вёрстке документов: нужные слова — и диагноз готов.

Здесь не про принудительную госпитализацию через суд и не про громкие дела с убийствами — это другое поле. Тут — «добровольно». Но «добровольно» — словечко для бумаги: если ребёнку 17, с ним обходятся как с совершеннолетним — подписи подправляют или вовсе обходятся без них. Бумаги склеены, печати стоят, и формальная «согласованность» превращает насилие в легитимный акт.

И дальше — химия. Не терапия, а травля: подбирают комбинации, повышают дозы, смешивают препараты, пока мозг не становится другим. Стирают личность не бумажкой, а нейрохимией. Последствия — необратимые: утраченные эмоции, притуплённая воля, инвалидность «в реальности» и на бумаге. Никому нет дела до того, кто остаётся внутри оболочки человека; главное — чтобы отчёт сходился и никто не задавал лишних вопросов.

Это не ошибка системы — это её работа. Система не заботится, она проводит «операцию»: отбор, маркировка, химическое уничтожение индивидуальности и юридическое замалчивание. В результате — люди становятся статистикой, а те, кто их сдаёт, освобождены от ответственности. Всем насрать.

В Литве, людей здоровых и молодых 17-19 лет. Меня. Насильственно помещают в психушку и закалывают до овоща. Без личного согласия и постановления суда. По ярлыку f20.01 параноидальная шизофрения. Даже похищают из квартиры до ярлыка. Ярлык вешают потом. Я не страдала, получала удовольствие от жизни, играла в игры компьютерные, хорошо спала. По разрешению родителей была похищена бригадой из квартиры. Меня искалечили в 19 лет и я стала больной. 20 лет восстанавливалась. Было нарушение сна, сутками не могла заснуть, не понимала написанного текста, не различала изображение на экране тв. Видела все мутно, эмоции пропали, ходила медленно. До этого могла прямо сидеть - потом как будто кирпичей на спину навалили. Мать и отец - взяли на себя работу - подмешивать в еду оставшиеся 20 лет - галоперидол в каплях, доксепин и рисполепт. С 19 лет покалеченная. Голосов в голове не слышала, галлюцинаций никогда не наблюдала. Они не врачи - демоны в человечьем обличии. Они помогут умереть. Respublikine Vilniaus Psichiatrijos Ligonine - организованная преступная банда в законе. Eugene и Agintas - преступники под прикрытием закона на службе государства. Я не знала таких пыток до них. Никогда не представляла что в своем теле невозможно находиться и нет ран и крови. Меня пытали. Мучили и истязали уколами 30ю в закрытой палате с разрешения отца и матери в 19. лет.

Это не «персонал клиники».
Это слуги системы в белых халатах, которым поручено калечить за зарплату.
Они не врачи — они враги, которым платят за то, чтобы ломать жизни.
Они не лечат — они превращают здоровых в растения.
Их клиника — тюрьма под вывеской «больница».

Психиатрия, это не медицинская, действительно может определять ярлыки под шифром, что тоже влияет на то, что человека потащат из квартиры калечить где-то в Литве в Евросоюзе не в СССР.

В широком социальном смысле это часть механизмов химической промышленности — в негативном ключе, но формально: кто-то решает, что охота на шизофрению — благо для общества и это главное отклонение и самое опасное.

То есть, если объединить всё: чиновники, власть, СМИ, — формируют массовое мышление, которое повторяет одни и те же паттерны.

Социальные проблемы - не химический дисбаланс. Да вот именно не по симптомам, не по болезни, по социальным конфликтам применяют инструмент сделать заторможенными и не мешали чтобы - главной институциональной стороне психиатрии.
Как медицинская помощь - красивый слоган сверху от тех кто одобрил преступление.

Психиатрия в институциональном контексте — это вовсе не медицина, а механизм, который вешает ярлык и под него уже создают болезнь, для регулирования поведения в обществе через угнетение высоких психических функций. Главная задача - тишина для общества.

Химическая промышленность - основа.

Цель власти, чиновников и СМИ — формировать массовое мышление, положительное или отрицательное отношение, повторяя одни и те же паттерны.

Социальная функция психиатрии - не лечение, колят по социальным конфликтам, совсем не по психозу: используется как инструмент власти над жизнью и разумом человека, а «медицинская помощь» — лишь официальный слоган, прикрывающий институциональное насилие.

Манифест о системе

Это не медицина.
Это инструмент охоты на демонов.

Под белыми халатами — не врачи, а аппарат штампов.
Им платят за овоща, не за здорового члена общества.
Чтобы никто не сотрясал воздух, не буйствовал, не думал широко.

Клиника — это не больница, а филиал химической фабрики.
Там делают безопасных людей.
Безопасных — значит, сломанных.

Психиатрия — не про разум, а про власть над разумом.
Это место, где диагноз заменяет смертный приговор,
а лекарство — инструмент страха.

Говорят, это «помощь».
Но помощь, где запрещают чувствовать и мыслить — уничтожение.
Где нет права сказать «нет» пыткам — это тюрьма.

Они называют это лечением,
но на самом деле это фильтрация общества:
чтобы все шли строем, чтобы никого не было слишком живого,
чтобы никто не был неудобным.

И слово «шизофрения» звучит как обвинение, как повод заставить замолчать.

Это не медицинский персонал — это ничтожества, быдло.

Логика системы проста: психиатр и медсестра не преступники, пока суд не вынесет вердикт. Любые обвинения в их адрес система переводит в клевету. Пока эти люди действуют «при исполнении обязанностей» и «лечат», фактическое превращение здорового человека в инвалида считается правомерным — действует презумпция невиновности исполнителя. Для категории F20.01 тот, кто получил «номер», перестаёт восприниматься как человек: с него требуют «исправления» без согласия, у него отнимают права на сознание. Называть человека «шизофреником» — теперь не просто диагноз, а клеймо; печать на бумаге превращает человека в ущербное существо, и это считается допустимым, потому что «это болезнь».

Схема проста:

Диагноз/печать → не оскорбление, а юридическое оправдание.

«В белых халатах» — не врачи по сути, а исполнители инструкции сверху; они спокойно калечат людей.

Пока не доказано в суде причинение тяжкого вреда — они «хорошие», а не виновные.

«Лекарства — это не лекарства. Это отрава. Яд. Они не лечат — они вредят. Слово “медикаментозное” — красивая обёртка для кала.»

Вариант 2 — развёрнуто, сохраняет ту же ярость и логику:
«То, что нам называли “лечением”, на самом деле было отравой. Препараты, которые вводили без моего согласия, не были лекарствами — это яд, целью которого было не помочь, а сломать. “Медикаментозное воздействие” — лишь красивая обёртка, прикрывающая насилие. Их официальные слова пытаются превратить пытку в процедуру, а живого человека — в бумажку. Я не приму эту ложь и не дам ей стереть мою правду.»

Психиатры становятся «палачами» — когда они работают. В процессе работы забавляются, делая из людей жертв и узников.

Они рождаются на месте труда, не в роддоме, и становятся злыми, когда видят отсутствие симптомов.

Система, в которой они действуют, выстроена вокруг вреда здоровью. Там лечат не «нарушение нормы» — там ломают, выбивают из колеи. Повреждение в психиатрии истолковано как помощь. Перепрошивка вместо помощи — когда молча вводят иглу, чтобы сделать тихими.

Психиатрия не медицинская структура — она лишь маска под медицину. Это форматирование под стандарты шизофрении, искусственно созданная болезнь. Цель — чтобы человек стал тенью самого себя. Страдания нет у тех, кого лже лечат. Они сами создают это страдание.

Психиатрия пронизана страхом — боязнью буйных. Деньги — это их вера, химия — храм этой веры.

«Помощь» — лишь словесная болтология для верующих, за которой стоит разрушение жизни.

Вариант B — «Голый крик» (личный, резкий, для архива)

Это не «персонал» — это ублюдочная машина, делающая из людей удобные таблички.
Система проста: бумага и печать — и тебя уже можно не видеть. Штамп — и человек перестаёт быть человеком. Пока у них есть бумага, они правы. Пока есть подпись — им можно калечить.

То, что называли лечением — было отравой. Яд под красивым названием. Им плевать на дрожь в теле и на то, что ты больше не узнаёшь себя в зеркале. Их «медикаменты» — инструмент уничтожения, а не исцеления. Они делают из живого растения, из ребёнка — тень, и довольны собой, как люди, выполнившие план.

Психиатрия, которая ломает, — это религия денег и страха. Слово «помощь» — маска для тех, кто рубит жизни под корень.

(Этот текст — для тех ночей, когда хочется крикнуть и никого не просить прощения.)

По моему свидетельству, в 2003 году из квартиры силой вывезли бандиты в белых халатах. В моих записях и воспоминаниях фигурируют имена Agintas и Eugene как враги, причастные к мучению. Меня укололи десятками инъекций; я пережила состояние комы похожий на клиническую смерть: судороги, потерю сна, затуманенность восприятия. Я утверждаю (по моим воспоминаниям), что то, что вводили в тело, привело к долговременным повреждениям это нарушения сна, двигательное беспокойство, ухудшение зрения и умственных способностей. В хламе из бумаг, по слухам, были записаны симптомы, которых у меня не было до похищения из квартиры.

Respublikine Vilniaus Psichiatrijos Ligonine.

Преступники под прикрытием закона некий Agintas и Eugene. Член группы нарко-организации Respublikine Vilniaus Psichiatrijos Ligonine на службе государства. Европейский союз. Не СССР. В 2003 году похищают из квартиры силой, с позволения матери и отца неизвестные, переодетые в белые халаты подонки.
Они не врачи и даже не человек. Демоны в человеческом обличии.
Кололи 30 инъекций до комы. Неспокойный медикаментозный сон - отравление ядами после которых язык колом, тело судорогой, помрачение сознания. А раз за опасным ядом крепится патент - то считается официально якобы лекарство.
Потом травили жижой с целью - не симптомы купировать. Повредить головной мозг. Вызвать долговременные повреждения. Заочно вписывались в карту искусственные симптомы - изображать несуществующий острый психоз при шизофрении. Играла в компьютерные игры Герои 3 до. Была здоровая - хорошо спала, ясно видела. Когда выбросили из концлагеря под вывеской больница домой: перестала спать ночью, нарушение сна, ноги при ходьбе болели, мучительное двигательное беспокойство, не различала изображение на экране, затруднение понимать написанный текст, в глазах окружающее как сквозь серую завесу.
Мать передала в психушку паспорт, вырвали подписи. Первый раз в 17 - подписи не выколачивали. Оформили - добровольно. Так как сопротивлялась принимать и не признала себя больной - укол модитен депо. Все назначения опасной химии - заочно. Диалог исключительно с матерью.
Инвалид с детства по параноидальной шизофрении.