Город липкого зла в Новой-Вильне.
В городе, где молоко делали из порошков, разбавленных водой и пальмового жира, улицы пахли пластиком. Солнце отражалось от стекол домов так, что всё вокруг казалось растворённым в ярком блеске. Лишь единицы видели город приглушённым и серым после «добровольного» помещения в местную крепость.
Психиатр — толстая женщина в очках — ходила по залам, где пленники — нет, не пациенты, а именно пленники — сидели на железных скамьях. Она назначала им миски с густым, тягучим, как клей, пальмовым жиром. Внутри жира шевелились маленькие червяки.
«Это забота», — говорила она, когда пленники пытались отвернуться. Но каждая ложка оставляла не облегчение, а тяжесть в голове. Болезнь приходила не раньше, а после — когда липкий жир заполнял рот и живот, когда червяки прогрызали мозг.
Сам психиатр тоже ел этот жир, но червяк в её тарелке задыхался, и она смотрела на это с равнодушием. Никто не смеялся и не плакал, потому что смех и слёзы давно увязли в липком, тягучем бессилии.
И лишь один пленник смотрел на психиатра с отвращением и понимал: побег или настоящая болезнь — вот правда о ложной заботе и липком вреде.
МАНИФЕСТ ПЛЕННИКОВ ЛИПКOГО ЗЛА
Они называют это лечением.
Но лечение — это когда боль уходит.
А у нас — приходит.
Они лечат не боль, а жизнь.
Они выжигают из нас мозги,
чтобы не осталось слов,
которыми можно кричать.
Они ставят клеймо,
как печать на лбу:
«шизофрения».
Им не нужно выздоровление.
Им нужна тишина.
Им нужна система,
в которой послушание — это здоровье.
Они кормят нас липким жиром,
чтобы погубить.
Их собственные души
уже давно сгнили
под слоем фальшивой заботы.
Белые халаты скрывают истинную сущность,
а наш страх — их победа.
Запись наблюдателя.
Я смотрю, как они говорят что чинят поведение. А на самом деле - ломают, повреждают ЦНЗ. Ранее здоровые становяться больными. Химия течёт по венам. Сознание меркнет, язык становится окаменелым, и мир превращается в пластик. Они пишут отчёты, где слова складываются по шаблону, реальность можно создавать шариковой ручкой. Из строк на бумаге собирают ярлык. Из воздуха делают симптом. Из своей фантазии — доказательство подтверженное печатью и дипломом. То, что не помещается на лист — не существует. Если человек говорит - орал отец, они записывают - галлюцинация. Если спрятала тетрадку — голоса в голове приказали. Если кидается на отца — паранойя. Они не улыбаются. Они просто делают свое грязное дело за зарплату. А потом называют это заботой.
Запись системного журнала № 231/ВН
«Город функционирует стабильно.
Все опасные субъекты классифицированы.
Несоответствий выхода за рамки не обнаружено.
Показатели эмоциональной активности снижены до допустимого уровня.
Средняя частота сопротивления — 0,03%.
Система фиксирует успешную адаптацию к норме.
Программы наблюдения работают без сбоев.
Нежелательные слова отфильтрованы.
Нежелательные сны — стерты.
Нежелательные мысли — откорректированы медикаментозно.
Признаки человечности не зафиксированы.
Следовательно — всё в порядке.»
Respublikine Vilniaus Psichiatrijos Ligonine там меня пытались убить 30 ю уколами или потом добить если выжила. Острой акатизией с последующим самоубийством. Двигательная, мучительная пытка растянутая на месяцы.
