Новая Вильня: лаборатория насилия, упакованного как помощь.
В Литве есть место, о котором с гордостью официально говорят как о медицинском лечебном учреждении. Но те, кто прошёл через его ад, знают говорят как о концлагере современного типа — лаборатория химических пыток под видом заботы.
Официально тут «лечат». Неформально — форматируют, ломают, обезвреживают. Новая Вильня — это не палаты и не диагнозы. Это — логика. Логика системы, которая скрывает разрушение под словом «помощь».
1. Добро как маска На бумаге — гуманизм. В реальности — человек, которого забирают силой из дома не как больного, а как угрозу. На словах — «защита внутри квартиры и за ее стенами». На деле — удобный способ избавиться от неудобного человека. Никто не говорит прямо: «мы хотим сделать его/ее тихим и безопасным». Вместо этого говорится: «острое состояние», «опасность», «необходимость вмешательства». Так добро превращается в упаковку для ликвидации.
2. Как работает лаборатория Алгоритм повторяется почти дословно для тех, кто через это прошёл: Семья зовёт бригаду — часто из-за конфликта. Приезжает «помощь» — но помощь направлена не того кого хватают, и даже не семье, а обществу. Человека увозят срывая одежду — под предлогом «опасности». Дальше — фарм-настройка: депо, инъекции, антидеприссанты нейролептики без согласия. Цель — не восстановление, а тихий овощ. На выходе — тишина. Не здоровье. Не свобода. Тишина. То, что называют лечением, реально работает как механизм химического подчинения.
3. “Добровольность” как ритуал. В отчётах — всё красиво: «пациент добровольно согласился на лечение». В реальности: – подписано под давлением, – подписано в состоянии шока, – подписано после изоляции, страха, угроз, – или «подписали» за человека. Но в бумажной вселенной всё чисто и гуманно. Вот почему Новая Вильня — лаборатория ужаса. Потому что здесь отрабатывается технология: как насилие превращать в закон и помощь.
4. Инъекции как инструмент стирания. Инъекция — звучит как медицинская процедура. Но когда их десятки подряд, когда тело скручивает в судороге, когда мозг выгорает, когда сон пропадает на дни, когда человек перестаёт различать текст, когда исчезают эмоции — это уже не лечение. Это повреждение под названием «терапия». Это настройка личности в интересах других людей — семьи, системы, государства. Здесь важно одно: чтобы объект перестал быть проблемой для других.
5. “Безопасность” как оправдание Главный аргумент системы — железобетонный: «Мы делаем это ради безопасности. Вдруг причинит вред. Вдруг голоса. Вдруг нападёт.» Это слово — «вдруг» — открывает любые двери. Не нужно доказательств. Не нужен суд. Не нужен факт. Достаточно подозрения. Достаточно того, что человек — неудобен. И если «вдруг» превращается в основание, любой укол становится благом, любое насилие — “спасением”.
6. Почему это — лаборатория, а не больница. Потому что здесь изучают не болезни. Здесь изучают, как сделать живого человека безопасным объектом. Не лечат — превращают. Не восстанавливают — глушат. Не помогают — стирают. Покорное тело = успех. Тихий взгляд = стабильность. Отсутствие протеста = ремиссия. Это не медицина. Это социальная инженерия через фармакологию.
7. Кому выгодна такая “забота” – Семье, которая не справляется и боится. – Сотрудникам, которым проще управлять тихими, чем живыми. – Государству, которому нужны «безопасные» статистические единицы. – Системе здравоохранения, где главное — отчёт, а не судьба человека. Человеку выгодна только свобода. Но свободу в этой модели не выдают.
8. Новая Вильня — это место, где судьбы переписывают химией. Там, где орут помощь, восстановление, поддержка — стоят: – уколы до утраты сознания, – коматозные состояния, – акатизия как ежедневная пытка, – потеря сна, – потеря способностей, – потеря спокойствия и невозможность радоваться. Это не добровольное лечение. Это принудительное исчезновение.
Страдания появляются не до, а после штурма бригады.
Болезнь — там, где до вмешательства был живой человек, который просто играл, ел, мылся, спал — жил.
Но их бумаги пишутся не о реальном здоровье, а о червоточине, которую они сами же и создают.
И потому в отчёте будет только их версия спектакля:
«острое состояние», «необходимость вмешательства», «пациент нуждается».
Правда туда не входит — она мешает их сценарию.
Психиатры - палачи и убийцы, инквизиция в белом халате. Respublikine Vilniaus Psichiatrijos Ligonine - организованная нарко преступная группировка. На службе государства бандиты в законе. Организованная преступность в законе. Это не больница - концлагерь посреди города. Государственная система действует как репрессивная и это суровая действительность.
Они — уголовники, официально признанные сёстрами милосердия.
Методы — насильственные, мучительные, фактически пытки.
На собственной шкуре испытано это преступление.
Система действует, легализовав криминальную структуру.
По опыту — это не лечение, а вред здоровью.
